ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
Знаю, следовательно, протестую
Светлана Булатовская – активист и негласный правозащитник посёлка Токсово. Она борется за права тех территорий, где ещё не успели превратить лес в участок под застройку. За то время, что Светлана живёт здесь, она успела изучить каждый кусочек земли, а точнее, места общего пользования с незаконной застройкой.
По личным причинам Светлана отказалась фотографироваться, поэтому её лицо не будет фигурировать в материале.
От железной дороги, протянутой между Кавголовским и Курголовским озерами, мы следуем мимо недостроенной лыжной базы и катка, ныряем глубже в лес. Слева находится зона рекреации, где уже выросли два дома. Справа стоит табличка «Особо охраняемая природная территория». Рядом с новым домом соседствует кладбище.
– Вот этот дом был построен вместо маленького барака, который был школой, которая была госпиталем, который служил, помимо прочего, приютом для беженцев, но он неожиданно сгорел. На месте двух этажей на 12 квартир соорудили шестиэтажный на 130 квартир. Дому всего лет семь-восемь, но у него уже пошли трещины в фундаменте; грунт не позволяет ему прочно стоять. Вдобавок, проблемы с канализацией, полный подвал воды, нет теплоизоляции.
– Вот этот дом был построен вместо маленького барака, который был школой, которая была госпиталем, который служил, помимо прочего, приютом для беженцев, но он неожиданно сгорел. На месте двух этажей на 12 квартир соорудили шестиэтажный на 130 квартир. Дому всего лет семь-восемь, но у него уже пошли трещины в фундаменте; грунт не позволяет ему прочно стоять. Вдобавок, проблемы с канализацией, полный подвал воды, нет теплоизоляции.
Сворачиваем на главную дорогу, а точнее, на двухполосную заасфальтированную ленту с грязными сугробами по обе стороны, по которым прыгают местные жители, чтобы попасть на остановку. Пешеходные дорожки в Токсово не предусмотрены.
– Вот в таком страхе мы живём. Нам всё говорят, что мы не даём идти прогрессу вперёд, но мы-то знаем, что вместо этого уёжища построят ещё какое-нибудь. У нас нет архитектурного надзора, – сокрушается Светлана.
– Вот в таком страхе мы живём. Нам всё говорят, что мы не даём идти прогрессу вперёд, но мы-то знаем, что вместо этого уёжища построят ещё какое-нибудь. У нас нет архитектурного надзора, – сокрушается Светлана.
Вы спрашиваете, почему мы не протестуем. Думаете, у нас самоцель – протестовать? Можно закрыть глаза, как живёт большинство людей в нашей стране
В этот момент слева от дороги появляется забор высотой в два метра, вдоль него пешеходная дорожка от начала забора до его конца.
– Этот участок принадлежит человеку, который построил олимпийскую деревню.
По пути следования растянулся другой забор, но уже невысокий и дырявый.
– Вся эта территория – воинская часть, – продолжает героиня. – Эту территорию поселению до сих пор не отдают, хотя там находится скважина, от которой раньше питались все дома. Эту территорию не отдают, а территорию в 200 гектаров Минобороны якобы в пользование поселению задаром отдала. То есть две сотни они могут отдать, а 30 – нет. На мой взгляд – налицо коррупционная схема. Вояки хотят добиться увеличения плана землепользования и застройки и дождаться, чтобы здесь можно было строить жилую многоквартирную застройку.
– Этот участок принадлежит человеку, который построил олимпийскую деревню.
По пути следования растянулся другой забор, но уже невысокий и дырявый.
– Вся эта территория – воинская часть, – продолжает героиня. – Эту территорию поселению до сих пор не отдают, хотя там находится скважина, от которой раньше питались все дома. Эту территорию не отдают, а территорию в 200 гектаров Минобороны якобы в пользование поселению задаром отдала. То есть две сотни они могут отдать, а 30 – нет. На мой взгляд – налицо коррупционная схема. Вояки хотят добиться увеличения плана землепользования и застройки и дождаться, чтобы здесь можно было строить жилую многоквартирную застройку.
Жителям приходится ходить по обочине, каждый раз рискуя попасть под колёса машины
– На этом месте постоянно случаются аварии, не можем добиться, чтобы поставили светофор. Первые светофоры появились два года назад возле школы и больницы, там нужно.
Вы спрашиваете, почему мы не протестуем. Думаете, у нас самоцель – протестовать? Можно закрыть глаза, как живёт большинство людей в нашей стране.
Активист – это кто? Человек, который хочет что-то сделать, изменить. «Токсовские озёра» хотели озёра спасти, а теперь им приходится заниматься всем подряд.
Вы спрашиваете, почему мы не протестуем. Думаете, у нас самоцель – протестовать? Можно закрыть глаза, как живёт большинство людей в нашей стране.
Активист – это кто? Человек, который хочет что-то сделать, изменить. «Токсовские озёра» хотели озёра спасти, а теперь им приходится заниматься всем подряд.
Сворачиваем на дорогу, которая ведёт к православному собору. Сегодня вербное воскресенье, машин образовалось много.
– А по какому проекту земля для собора выделялась?
– Какой проект? Это частная территория, выкупалась церковью. Строили всё на пожертвования прихожан. Сначала часовенка маленькая была, потом уже собор заложили. Здесь были сложные грунты, обнаружили котлован, пришлось засыпать.
– В Токсово можно законно купить участок?
– Конечно можно. Можно законно, можно и незаконно. Незаконно продать участок вам всегда найдутся желающие, только вы его потом зарегестрировать не сможете. Они (владельцы) и сами-то не имеют права собственности.
– А по какому проекту земля для собора выделялась?
– Какой проект? Это частная территория, выкупалась церковью. Строили всё на пожертвования прихожан. Сначала часовенка маленькая была, потом уже собор заложили. Здесь были сложные грунты, обнаружили котлован, пришлось засыпать.
– В Токсово можно законно купить участок?
– Конечно можно. Можно законно, можно и незаконно. Незаконно продать участок вам всегда найдутся желающие, только вы его потом зарегестрировать не сможете. Они (владельцы) и сами-то не имеют права собственности.
